Александра Алейникова
Моей старшей дочери одиннадцать лет, младшей - четыре. Я пытаюсь воспитывать их, они пытаются воспитывать меня, но лучше всего получается, когда они начинают воспитывать друг друга. Иногда я думаю: может, высший пилотаж родительского искусства в том и заключается, чтобы воспитать "не воспитывая", то есть не читая нудных нотаций, не ругаясь и не грозя страшными карами вроде лишения доступа к компьютеру и телеэкрану? Пригрозить проще всего. А попробуйте-ка создать ситуацию, которая подарит ребенку опыт собственного понимания проблемы.
Впрочем, это я на бумаге такая умная и рассудительная. В жизни же то и дело ловлю себя на речевых оборотах типа "если ты не... (далее по ситуации - словом, не сделаешь так, как я считаю нужным), то...". И главным результатом остается лишь обоюдное раздражение.
Однако существует прием, действующий безотказно: оставить дочерей "на растерзание" друг другу. А потом сочувственно выслушать и обсудить результаты. До чего занятные вещи порой можно услышать - так и просятся на бумагу! Правда, первой запечатлела сценку из нашей жизни моя дочь. В школе проходил конкурс рассказов на весьма расплывчатую тему, что-то вроде "Мир, люди, я среди людей". Вот и взялась моя Саша писать о себе и о людях, то есть обо мне и о Маше. Не знаю, каковы будут итоги конкурса, но меня ее работа очень порадовала! Итак,
Я сидела в своей комнате и вышивала. У меня было отличное настроение. Но тут в комнату вошла мама:
- Саша, ты сделала уроки?
- Нет еще, делаю.
Ну что она ко мне пристает? Сейчас я один ряд дошью и займусь этими противными уроками. Но мама снова пришла:
- Доделала?
- Еще нет. Скоро, мамочка, скоро.
Почему я всегда должна делать уроки? Каждый день только и слышишь: уроки, опять уроки... Какие эти взрослые вредные!
- Нет, это безобразие. Почему ты до сих пор не закончила уроки? А ну-ка, давай сюда вышивку!
Я отдала. И осталась сидеть за письменным столом, обиженно уставившись в тетрадку.
- Саша, мне надо уехать. Ты уложишь Машу спать? - слышу я из коридора.
- Да, уложу. Пока!
- Ей надо умыться, почистить зубы и переодеться. А потом почитай ей книжку.
- Хорошо.
И мама ушла. Наконец-то я могу не делать уроки! А главное, теперь у меня уважительная причина. Я иду к Маше в комнату. Она рисует.
- Машенька, пора спать.
- Опять спать! Почему я всегда должна спать? Какая ты, Саша, вредная!
- Пора спать, давай мне рисунок.
- Не-е-ет!!!
Понятно, так у меня ничего не получится. Я решила применить хитрость:
- А давай играть в "Трех поросят".
- Давай, - тут же заинтересовалась Маша.
- Нам надо помыть рыльце, почистить зубы...
- У поросят нет зубов!
- А как они тогда едят?
- Ртом.
- А во рту зубы, чтобы жевать. Поросята их всегда чистят. Пошли скорей.
Сестра посмотрела на меня недоверчиво, но спорить все же не стала. Мы почти дошли до ванной, как она вдруг вспомнила:
- Поросята всегда ходят на четырех лапах!
Пришлось встать на четвереньки. Поползли мы дальше.
- Давай наперегонки, - предложила Маша.
- Не надо, - представила я себе это зрелище.
- Ну давай!
Пришлось согласиться. Что тут началось! Мы бежали изо всех сил, нам это не так легко давалось. А вы сами попробуйте пробежаться наперегонки на четвереньках. Но я все-таки стала ее немного обгонять.
- Эй, Саша, так нечестно! Ты что, не знаешь, кто тут первый? - возмутилась сестра.
Пришлось ее пропустить. И какие же это "перегонки"?
Добрались, наконец, до ванной. Я ее умыла, почистила ей зубы, но тут у Маши, то есть у Ниф-Нифа, новая проблема:
- Поросята же не любят мыться! Испачкай меня обратно.
Вот это был удар!
- Очень даже любят. Они даже купаются все время... в грязной луже.
- Это они так пачкаются. Глупая ты, Саша!
Тут меня осенило:
- А я тебя и умывала водой из лужи, и зубы тебе почистила пастой из грязи.
- А! Ну, ладно, - Маша немного подумала. - Только спать я не буду.
Вот кошмар-то! И как ее заставить делать то, что нужно? Пошли мы в комнату (снова на четвереньках). Но когда "Ниф-Ниф" узнал, что пора надевать пижаму, он сильно взбунтовался. И громко закричал. Пришлось опять выкручиваться:
- Посмотри на свою шкуру! Разве поросята бывают желтыми с зеленым? Только розовые.
С этими словами я протянула ей розовую пижаму. Наверно, убедила - села Маша на кровать, стала одеваться. Но и здесь все оказалось не так просто:
- У меня носок дурявый!
- Как это - "дурявый"? Глупый, что ли, надеваться не хочет? А ты постарайся, потяни его ручками.
- Дурявый, дурявый! - кричит Маша и дрыгает ногами.
Я смотрю на ее носок и вижу крошечную дырочку.
- Ничего страшного, спи в таком.
- Нет, не могу.
- А поросята всегда носят носки с дырками.
- Ладно, - вздохнула Маша. Взяла свой носок и порвала его еще больше.
Пришлось все-таки найти ей другую пару.
- Но мы ведь не будем спать? - уточнила сестра, любуясь своей розовой "шкурой".
- Нет, я тебе почитать хочу.
- А, хорошо. Почитай про трех поросят.
Прочитала я ей сказку и уже собиралась выключить свет, но тут Маша поняла, что я все это время пыталась ее уложить, и как закричит:
- Почитай еще! И дай мне молока.
- Завтра, Маша, завтра.
- Нет, сейчас. Сейчас! Сейча-а-ас!
Пришлось прочитать ей вторую сказку и принести молока. Но ведь она не успокоится! Что же делать? Тогда я отвернулась и стала выть (хотела изобразить волка).
- Слышишь, волк идет.
- Надо прятаться.
- Прячься скорей под одеяло.
- А ты?
- Я у себя спрячусь. У меня тоже одеяло есть.
И тут, наконец, Маша легла. И накрылась. И притаилась. Мне даже удалось уговорить ее закрыть "от страха" глаза и выключить свет, чтобы волк ее не заметил. У меня получилось! Я уложила Машу, сама! Как же это трудно... Гораздо труднее, чем учить уроки. Кстати, я ведь их так и не доделала.
Я сразу села за стол, и через двадцать минут все было готово. Это я так постаралась, чтобы мама не переживала, когда вернется. А то ей, бедненькой, еще придется со мной наперегонки на четвереньках бегать. И зубы грязью чистить, и сказки читать. Теперь-то я все поняла! Как же трудно быть взрослой... №03, 2007 Вам понравилась статья? Полезной ли она оказалась для Вас? Мы будем признательны, если вы оцените свои впечатления от прочитанного. |